С семи утра возле «Англетера» дежурит наша «группа спасения». Опять появились основания для беспокойства — рабочие стройки сообщили, что с десяти начнутся работы по сносу. Народ прибывает, появляется все больше плакатов и транспарантов в защиту дома; прибывают и отряды милиции.

Примерно в двенадцать приехал начальник строительства. Он пытался объяснить, что здание сохранить невозможно: прогнили деревянные конструкции, так называемые «лежни» фундамента. Говорит, отечественные технологии не позволяют закрепить или заменить их. Единственно возможное решение — снести все, а потом сделать копию. Уже не верю. Во-первых, потому, что не хочу верить — никакая бездушная копия не заменит нам памятника. Но это, конечно, от сердца и необъективно. А во-вторых, знаю, что возможности для сохранения не может не быть — специалисты Ленжилпроекта объясняли, что есть масса инженерных и технических способов сохранения здания даже при таком состоянии. В частности, кафедра инженерно-строительного института занимается вопросами укрепления фундаментов, и решений для подобных задач у них имеется множество — например, бетонирование именно таких конструкций. Это уже объективно.

Появилась бригада рабочих. Объяснили, что только получили задание — приступить к ломке дома.

Звоним. Вызываем. Приезжает опять. Но уже ничего не объясняет. Переговорил с рабочими, уехал. Те стали рыть что-то вокруг — говорят, для прокладки новых кабелей. Народ еще меньше верит в то, что дом не будет снесен. Предлагают собрать подписи для телеграмм в Москву.

На заборе уже много плакатов-призывов к рабочим не потворствовать нарушению закона, прекратить работы, не уничтожать нашу культуру, и последние строки Есенина, написанные здесь перед тем — роковым часом, когда его не стало, и наши стихи — боль за судьбу города. Рядом — стенд группы спасения историко-культурных памятников Ленинграда (молодежной общественной организации, вошедшей прошлой осенью в Центр творческой инициативы и уже известной по увенчавшейся успехом борьбе за сохранение дома Дельвига). На этом стенде — устав, цели и задачи группы, рассказ о разрушениях последних лет и о сегодняшних «болевых точках» города. Здесь же лист метр на полтора, который к середине дня весь был заполнен подписями ленинградцев, требующих сохранения «Англетера». Впрочем, не только ленинградцев, Рядом плакат москвичей: «Артисты Москвы вас поддерживают. Мы протестуем вместе с вами!»

Ну и, конечно, текст статьи 19 Закона СССР «Об охране и использовании памятников истории и культуры» — именно ее нарушают, ломая этот дом без разрешения Министерства культуры.

Народу становится все больше и больше. Нас уже около пятисот. Появились и первые провокаторы.

Мы постарались их урезонить, плакаты нехорошие сами сняли, милицию требовали уважать и даже табличку на заборе повесили: «Товарищи! Не вступайте в конфликты с милицией!» Сомневающихся переубедили.

Уверены, нас поймут и поддержат.

Вчера приехала среди ночи домой, рисовала плакаты. В восемь утра позвонили с площади — рабочие начали долбить стены.

Около десяти приходил начальник городской инспекции по охране памятников И. П. Саутов.

Говорит, сделать ничего нельзя! Хотя, если бы не было нужды переоборудовать «Англетер» согласно претензиям «Интуриста», гостиница простояла бы еще 100, а то и 200 лет.

Пока с Саутовым беседовали, рабочие кусок стены отколупнули снизу — примерно метр в высоту и три-четыре в длину.

Кинохроника приезжала, телевидение. Снимали, говорили с нами. Правда, ни те, ни другие не уверены, что показ состоится.

Все ринулись к воротам, закрыли их собой.

Распределились, кто в какие часы будет дежурить ночью; оставались люди целыми семьями, с детьми.

Около шести вечера несколько наших представителей отправились в исполком. Беседовали с помощником зам. предисполкома Л. И. Загоровской. Сначала пытались нас, как дилетантов, подавить профессиональным знанием дела, но это у них не получилось — председатель группы спасения Алексей Ковалев, оказалось, имеет полную информацию о технической возможности сохранения здания и нарушениях закона, которые исполком совершает, санкционируя ведение разрушительных работ. Договориться ни о чем не удалось.

...Сегодня собрали еще около 800 подписей.

Позвонили в полдевятого. Сообщили, что нас к 10 утра пригласили для беседы с председателем Ленгорисполкома Ходыревым. Подивилась этому чуду, приехала. Принимал нас, правда, не Ходырев, а его заместитель — Б. А. Суровцев. На пороге дружелюбно улыбался, жал нам руки, рассаживал заботливо, добродушно пошучивал. Представил собравшихся в его кабинете — зам. предисполкома В. И. Матвиенко, помощник зам. предисполкома Л. И. Загоровская, начальник ГИОП И. П. Саутов, главный архитектор города С. И. Соколов, автор проекта «реконструкции» «Астории», главный редактор газеты «Смена», представители ГК ВЛКСМ.

Сначала долго говорили о проекте, показывали нам чертежи и фотоснимки. Говорили, что конструкции изжили себя, поэтому необходим снос — была экспертиза.

Мы позволили себе усомниться в объективности заключения экспертов. Нас обвинили в некорректности. Мы попытались возражать: это не первый случай подтасовки фактов. Конкретный пример — дом 17 на улице Марата. Заключение Ленжилпроекта:

здание в аварийном состоянии, конструкции изжили себя, деревянные балки прогнили, сохранено быть не может. После того как дом отдали объединению «Реставратор» — нашлись и средства, и возможности для его реставрации. Теперь этот особняк сверкает, как игрушечка.

Беседовали около трех часов: о гласности в градостроительной политике, о конкурсах, которые, по нашему мнению, необходимы для всех проектов в исторических районах, об участии общественности в их обсуждении.

Однако встреча была нужна властям только для того, чтобы выиграть время и отвлечь лидеров движения от происходящего на площади. Уже с утра все окрестные переулки были заполнены грузовиками с солдатами внутренних войск. Выйдя из Мариинского дворца, мы увидели, что войска (человек двести) выстраиваются колонной напротив «Англетера», на другой стороне ул. Гоголя – Большой Морской. Через полчаса они двинулись через улицу, оттесняя митингующих от забора. Успели отсечь и захватить Ковалева, которого потом до позднего вечера таскали по угрозыскам и КГБ. Формально – разгона не было, только лишь заставили перебраться народ на новое место – к Исаакиевскому собору. Оттуда, со ступенек, было хорошо видно, как рабочие лебедками натянули привязанные к остаткам нижних простенков тросы, и подрубленный лицевой фасад здания медленно пополз вниз, утонув в клубах известкового дыма.