Глядя на представленные фотографии, сказать можно только одно: Будет ЭТО видно в городских пейзажах, или не будет.

Видим, что будет.

Спор о том красиво ли, портит ли ЭТО пейзажи, бессмысленен по причине отсутствия твердых критериев. Одни с пеной у рта будут кричать: Безобразие!!! Другие восхищаться. Кто-то искренне, кто-то следуя поставленной перед собой (перед ним) задаче. Большинство обнаружит внутри себя полное незнание, как на это ответить. И правильно. То, что показывает фотография, тем более фотомонтаж, и то, что обнаружится в реальности – вещи всегда разные. Чаще радикально разные. Убедительно и ладно выглядящие новые дома на проектах – в чертежах, в фотомонтажах, на макетах, компьютерном ролике и т.д. в натуре производят совершенно иное впечатление. Иногда тоже не плохое, но всегда совершенно иное. В последней половине XX века советские архитекторы могли творчески самоутверждаться только в «бумажной» архитектуре То есть в разнообразии художественных форм архитектурной подачи. В результате появилась новое мощное самоценное культурное явление – чертеж ради самого себя, без какой-либо ответственности за то, что возникнет при его воплощении. Важно, что работать в таком режиме стало естественным и привычным не только самим архитекторам, но, главное, тем, кто оценивает их труд и открывает ему возможность реализации. И при всей своей придирчивости и разборчивости публика поражена тем же.

Перед лицом этих изображений важно понимать следующее.

Во-первых, если, сегодня, глядя на такое воплощение, ты колеблешься в своих оценках, то дальнейшее впечатление будет складываться следующим образом – все, что ты находишь в нем положительным, будет скорее обретать оценку как «просто нормальное» (надеяться на то, что ты все более и более будешь влюбляться в это, не стоит – такой результат принципиально возможен лишь для единичных случаев); все, что находишь отрицательным, будет всегда раздражать и только по нарастающей.

Во-вторых, даже обнаружив в себе, что ЭТО красиво смотрится в привычном пейзаже, следует видеть, что это уже вовсе не тот пейзаж. ЭТО ни в коем случае не является «новой черточкой» того пейзажа. ЭТО не дополнят его, не развивает, не поправляет, даже не изменяет или обновляет. А заменяет одно на другое без какой-либо спасительной надежды на преемственность. Кто хочет, пусть с радостью ожидает эту перспективу. Но необходимо железно осознать – приняв это, мы принимаем замену прежнего образа нашего города на другой. Кто-то скажет: «создать новый город – неплохая идея, только зачем заменять старый новым, когда полно места для того, чтобы построить новый, не трогая старый». Все правильно. Но зачем, например, потребовалось снести стадион имени Кирова, для того, чтобы построить новый стадион при достаточном выборе аналогичных альтернативных мест для его размещения? Зачем понадобилось создавать новый культурный центр именно на острове Новая Голландия ценой масштабного сноса его построек и с включением в новый объект остатков исторических стен в качестве всего лишь его своеобразных архитектурных деталей, при том, что практически такой же по результирующему эффекту центр с теми же усилиями можно было бы создать и в любой стороне от острова (например, на месте соседнего детского сада из силикатного кирпича), или в другом районе города? Или намерение Апраксин Двор заменить «современным» торговым комплексом. Фрунзенский, ДК Ленсовета, и т.д. Это идея «не в добавок, а вместо». Это идея не вульгарно-тривиального практицизма, а конкретный стратегический эстетико-градостроительный манифест. Есть такая идея – заменить город. Отряхнуть его прах с наших ног. Ее надо осознавать. К ней надо относиться. Ее надо видеть в смесях с другими идеями. На нее реагировать. А не на томные предложения оценить фотоколлаж: «Красиво или некрасиво».То есть надо реагировать на идею, принимающую за ничтожность и даже вред всеобщей гигиене весь 300-летний труд, создавший этот город, и требующей в качестве спасительной необходимости его капитальную и радикально бескомпромиссную санацию.

Что стоит за той небесной линией, возмущению спесивыми доминантами которой мы все так интуитивно противимся? Широкая река, и по ее берегам теснятся «громады стройные дворцов и башен». Это действительно громады. Но как бы громадны они ни были, они покорно уступают величественной грандиозности Невы, равномерною толпою высыпая на ее берега, как подданные, собственное достоинство которых состоит в смирении перед нею. Пейзажи невских берегов Петербурга – это стелящиеся по равнине дальние планы, множество этих планов, толпа этих планов, столпотворение их выступающих друг за другом, наблюдая которые, даже не видя их сквозь туман, ощущаешь настоящую громадность города, его живой гул.

Появление колосса меняет точку зрения на город. Меняет масштабную шкалу. Множество его планов, которые наблюдал до этого, слипаются, как будто громадный могучий лес вдруг превратился в лужайку с низкорослой травой, а его гул – в зуд микроскопических насекомых.

Появление колосса означает для города смену господина. Не Нева, а он теперь будет формировать пространство вокруг себя. А Нева будет вытекает из-под него, хотя и по-прежнему крупным, но всего лишь мокрым местом. И в отношении ее пустующей территории будет разумно разрабатывать планы освоения с какой-нибудь практической целью.

Колосс не только обозначит новый пространственный эпицентр, он задаст принципиально новый ритм и тональность, новую масштабность растущей вокруг него архитектурной среде. И не только вокруг него, а любого места, в пейзаж которого он вторгается. А затее и дальше. Вот стартовый пример того, каких соотношений «нового» с «прежним» городом предстоит ожидать.

Повторюсь, пусть с чьих-то позиций это ожидаемый и желаемый результат. Пусть даже потомки оценят новый Петербург как новое Чудо Света, как мировую столицу прекрасной архитектуры. Но принимая этот план, необходимо сознавать, что это произойдет ценой уничтожения того, что мы сегодня понимаем под именем Петербург, всего того, что мы находим в нем ценного.

обсуждение на Lj