Совсем недавно страна отмечала 170-илетие со дня смерти А.С. Пушкина. В такие дни хорошо обращаться к наследию великого поэта. На этот раз я обратил внимание на следующую фразу: «Уважение к минувшему — вот черта, отличающая образованность от дикости». Эту пушкинскую мысль я знал давно. Но дальше есть продолжение: «Дикость, подлость и невежество не уважает прошлое, пресмыкаясь перед одним настоящим». Здесь уже речь не о переменных этапах развития общества. Поэт явно напоминает, что дикость – не что-то доисторическое, что она может возродиться и в цивилизованном мире, если «подлость и невежество» властвуют в нем. Это – важное напоминание для нас, далеких потомков. Если б не узнаваемый пушкинский эпистолярно-публицистический стиль, можно было бы подумать, что это сказано нашим современником – столько сейчас подтверждений правоты этого изречения!

Для петербуржцев особенно актуальны многочисленные примеры презрения к традиции, которое демонстрируют власти города в архитектурной политике. Оно проявляет себя даже в тех случаях, когда много говорят о необходимости «реконструкции».

К чему приводят подобные разговоры в условиях «дикости» нашего времени – показывает пример Сенной площади.

Сенная площадь появилась в Петербурге во 2-й половине XVIII века. В 1736 году произошел пожар на Морском рынке (район Адмиралтейства). Новый Морской рынок перенесли подальше от центра – на пустырь позади Гостинного двора (который находился на современном месте, но был деревянным). Но дровами и сеном здесь торговать запретили «пожарного страху ради». Тогда и выделили особый Сенной рынок неподалеку, на лесистом, болотистом пустыре, почти за чертой города. Постепенно здесь стали собираться крестьяне из окрестных деревень, набор товаров стал более широким, торговля стала вестись ежедневно. Новый петербургский рынок так описывали в прессе в сер. 70-х г.г.: «На Сенной производиться торг всякими съестными припасами и питиям, посудой каменной, железной и деревянной. Окружающие её дома, особенно в нижних ярусах, наполнена харчевнями, лавками, питейными домами». Рынок быстро стал прибежищем криминогенных элементов. Крупнейшим воровским притоном города была т.н. «Вяземская лавра» (её здание в начале XIX века принадлежало кн. Вяземскому и занимало территории современных домов №4 и №6). Другой притон – «малинник», где селились уголовники и проститутки – находился в доме № 3 по сенной площади. Рядом, в доме 18 Демидовского переулка, размещался ночлежный дом. Площадь стала гигантским скоплением низов петербургского общества. Они-то и стали объектом пристального внимания выдающихся петербургских писателей середины XIX века. Сенная площадь была местом постоянных прогулок Ф.М. Достоевского. В «Преступлении и наказании» сказано: «Около харчевен в нижних этажах, на грязных и вонючих дворах сенной площади толпилось много разного и всякого сорта промышленников и лохмотников. Раскольников преимущественно любил эти места, равно как и близлежащие переулки…Тут лохмотья его не обращали на себя ничьего высокомерного внимания, и можно было ходить каком угодно виде, никого не скандализируя…» Обитатели притонов и ночлежек стали героями повести В.В. Крестовского «Петербургские Трущобы»: «По краям площади, в громадных, многоэтажных, и неменее улицы грязных домах мигали огоньки в окнах, и фонари над входными дверями, означая собой целые ряды харчевен, трактиров, съестных, перекусочных подвалов, винных погребов, кабаков, с портерными и тех особенных приютов, где лепиться, прячется, болеет и умирает всеми отверженный разврат, из которого почти нет возврата в более чистую сферу и где знают только два исхода – тюрьму и кладбище».

Власти столицы долго не принимали мер, чтобы исправить ситуацию. Некоторые «именитые граждане» попытались облагородить площадь сами. Тогда самым главным считалось очищающее воздействие на души людей. Уже в 1740-е гг. на Сенной появилась деревянная церковь. Огромный вклад в Архитектурный облик площади на два столетия внёс купец Савва Яковлев. На его средства в 1753-65 гг. была возведена церковь Успения Пресвятой Богородицы, известная в народе, как Спас-на-Сенной. Церковь была выполнена в лучших традициях елизаветинского барокко. Считается, что автором проекта был русский архитектор А.В. Квасов – создатель архитектурного ансамбля Царского села. Но есть версия, что архитектор Церкви – сам великий Растрелли. Во всяком случае, в её облике было много схожего со знаменитым Смольным Собором. Один из красивейших храмов города среди злачных мест продолжал выполнять свою функцию. Переулок при Спасе-на-Сенной стал называться Спасским. Да и сам остров, который образовали Фонтанка, Екатерининский и Крюков каналы стал носить название Спасский остров. Это говорит о том, что церковь Успения стала важным духовном центром. Власти относились к церкви со вниманием. Здание часто реставрировалось. В 1816 частичную перестройку здания осуществил архитектор Л. Руска. В 1833-1835 годах Спас-на-Сенной перестраивал А. Мельников, в 1867-1871 годах — Г. Карпов. Несмотря на реконструкции, Церковь в целом сохраняет свой облик и значимость памятника архитектуры. Своеобразная идейное противостояние Спаса-на Сенной и Вяземской Лавры, несомненно, имела свои плоды. И всё же, проблема преступности и антисанитарии не могла быть решена без конкретных мероприятий властей столицы. А их как раз долгое время не было. Впервые проект реконструкции предложил архитектор А. Модюи в 1826, который предложил устроить здесь крытый рынок с двумя фонтанами. Этот проект был несколько утопичен. Его отверг сам император Николай I, который, кстати, знал толк в градостроительстве. Однако то, что Сенная была брошена императором на произвол судьбы, трудно объяснить, особенно, если учесть, что 22 июня 1831 года антисанитарные условия привели к «холерному бунту», который весьма встревожил императора. Однако только к в 1880-е гг. были выстроены три железных корпуса, под стеклянными крышами. Их образцом послужил Большой рынок в Париже. В корпусах размешалось до 500 лавок, на каждой была фамилия торговца. Кроме того, в корпусе недалек от гауптвахты (дом №37) расположились лавки мясников. В самом доме 37 разметилась городская санитарная лаборатория, где проверяли продукты, привезенные на Сенной рынок. Это всё означало частичную стабилизацию торговли (мелкие беспорядочные лавочки, впрочем, сохранились) и внедрение элементов гигиены. Таков был первый этап реконструкции Сенной площади.

Второй этап реконструкции пришелся на 30-е 40-е гг. Многочисленные притоны и ночлежки были ликвидированы вскоре после 1917. В 1939 году были снесены железные корпуса, а сам рынок перенесен на место разрушеного корпуса бывшей Вяземской лавры. Новый рынок был заасфальтирован, вокруг посадили деревья. В целом же, в период второй реконструкции Сенная площадь была окончательно благоустроенна. в то же время, уже здесь проявилось пренебрежение к исторической застройке, которое затем принесло свои негативные плоды. Из дореволюционных светских зданий сохранился только дом №37 (бывшая Гауптвахта). Но нужно помнить, что на облик Сенной оказала влияние вражеская бомбардировка. Кстати, в конце 1940-х гг. был удачно восстановлен разрушенный во время блокады дом №9 на углу Сеной и пер. Гривцова.

Трагедия Сенной произошла в разгар Оттепели. В 1952 году Сенная площадь переименована в Площадь Мира. Было решено построить метро площадь Мира. Главным украшением площади, её доминантой, по-прежнему оставалась церковь Успения Пресвятой Богородицы. Ежегодные реставрации церкви не велись с 1916 года. но осознание её значимости, как раритетного архитектурного памятника сохранилось – не даром она пережила блокаду, уцелела в ходе второй реконструкции… сейчас трудно понять, что послужило причиной её разрушения? И почему это произошло в относительно благоприятный для страны отрезок истории? Разгар оттепели, первый полет в космос, до роста цен ещё год… Мало кто помнит, что наряду со многими положительными чертами, в этот период усилились церковноборческие тенденции. А ослабление партийного аппарата привело к росту чиновничьего самодурства на местах. Есть предание, что секретарь Ленинградского горкома, торопился на заседание в Москву, и на вопрос, где строить новый павильон станции Метро, сделал торопливый и неопределенный жест в ту сторону, где стоял Спас-на-Сенной….

Невзрачный павильон, который появился в центре площади, сохранил свое доминирующее положение на площади до сего дня. 10 июня 1999 года произошла трагедия – рухнул железобетонный козырек павильона. 12 человек получили ранения, 7 человек погибло. Кто-то заговорил о возмездии за снос православной святыни. Кто-то «похвалил» хрущевских инженеров. Встал вопрос о восстановлении Церкви, а заодно и о реконструкции самой площади, которая по санитарному и криминогенному состоянию вновь приблизилась к дореволюционному уровню. Третья реконструкция пришлась на рубеж XX-XXI вв. и была приурочена к 300-летию города. В области благоустройства можно отметить ряд положительных моментов – появились скамейки, забили фонтаны. Но в области архитектурной реконструкции полностью проявилась та административная «дикость», которую подмечал ещё Пушкин. Спас-на-Сенной так и не был восстановлен. Вместо этого на площади появилось две новых доминанты. Первой «соперницей» павильона Метро стала Башня Мира, которую подарили нам Французы к юбилею города. И хотя среди горожан довольно мало поклонников новомодного «шедевра» из стекла и бетона, но пренебрегать подарками как-то нехорошо, так что обелиску, видимо, суждена длительная прописка в нашем городе. Другой новодел – православная часовня рядом с башней. её спешно построили к 22 мая 2003 года. Как объяснили горожанам — она должна заменить утраченную церковь до её восстановления. Между тем, с Православной епархией строительство часовни согласовано не было. Не было традиционных служб – освещения земли под храм, чина закладки. Сама часовня выполнена бездарно и неграмотно. Кирпичное здание с латинским крестом (без 2-й перекладины). Но похоже, наши власти остановились на этом «компромиссном» решении, и решили более денег на восстановление сенной не тратить.

А пока ситуация на Сенной площади такая же, как и во времена Достоевского и Крестовского. Здесь могут обвесить, обокрасть и даже ограбить. Санитарная ситуация также не улучшилась с появлением фонтанов и МакДональса. Только одно и отличает от дореволюционных времен – не высится над ней более прекрасная церковь и ничто более не противостоит миру грязи и разврата.

Первопричиной появления на Сенной целых трех уродливых зданий стал снос церкви Успения пресвятой Богородицы в 1961 году. Если б церковь сохранилась – она могла бы противостоять разрушительной новомодной эстетике. А возможно – смогла бы вновь играть роль духовного центра (для чего явно не годиться современная часовня), и давала бы надежду на «возврат в более чистую сферу». Я полагаю, что старинный духовный центр, ценнейший памятник Архитектуры – Спас-на-Сенной – должен быть восстановлен. Без этого все разговоры о «реконструкции» — опять выльются в удовлетворение чьего-то невежественного тщеславия, подлого корыстолюбия и дикого преклонения перед «современной» архитектурой.

Хотелось бы завершит статью другой известной цитатой нашего великого поэта. Цитата эта сегодня звучит как призыв к борьбе:

Храм Успения Пресвятой Богородицы на Сенной тоже еще хорошо помнят старожилы Ленинграда. А финансировал ее строительство знаменитый в свое время в городе купец-«миллионщик» Савва Собакин. Он очень спешил, чтобы успеть закончить храм к моменту возвращения из Москвы Екатерины II. Императрица оказалась довольна и наградила проворного купца бронзовой медалью весом в пуд «За скупость», а также дала разрешение изменить фамилию. С тех пор Собакин стал называться Яковлевым.

Шпиль колокольни храма Успения на Сенной был вторым по высоте после шпиля Петропавловской крепости, являясь одной из важнейших архитектурных доминант столицы. Фантастически богатой была утварь храма и коллекция икон. Однако все это не остановило власти Ленинграда, считавшие, что эта церковь «не имеет архитектурной ценности».

В сентябре 1961 года «Вечерний Ленинград» сообщил, что скоро «позорное пятно на облике Сенной площади» будет снесено и на его месте появится наземный павильон станции метро «из стекла и бетона».

Архитекторы Ленинграда переполошились и направили письмо к тогдашнему министру культуры Екатерине Фурцевой, умоляя сохранить памятник архитектуры. Та прислала в город комиссию, а потом направила письмо с запрещением не допустить сноса шедевра архитектуры. Но в управлении Ленметростроя, спешившего быстрее закончить сооружение станции на Сенной и не желавшего ничего переделывать, умышленно не стали его вскрывать, а переправили назад отправителю. А на другой день церковь взорвали. Разгневанная Фурцева объявила главному архитектору города строгий выговор, но было поздно – на месте храма уже дымилась груда битого кирпича…

Затем разразился еще один скандал. Когда мусором от взорванной церкви на Сенной засыпали котлован строящейся станции метрополитена «Горьковская», обнаружили клад. Примчавшиеся на место сотрудники ОБХСС обыскали рабочих и вытряхнули из их карманов множество золотых царских десятирублевок. Оказывается, они обнаружили среди мусора каменный тайник с кладом золота и закладной доской храма Успения на Сенной. Любопытно, что инвентаризационная стоимость разрушенной церкви составляла в те времена 8 миллионов рублей и ровно в такую же сумму обошлось и ее уничтожение…